0
Мечтают ли белорусы о тесном и вечном союзе с Россией? Спросите хотя бы проводников поезда «Москва - Минск», и непременно услышите много неожиданного. Вам предъявят уйму претензий, вспомнят немало обид, которые нанесла алчная и высокомерная Россия своей кроткой и трудолюбивой западной соседке. Белорусская пропаганда работает ещё эффективнее российской, и всё же ей понадобились годы, чтобы чувства обиды, недоверия и настороженности по отношению к России укрепились в душах простых людей.
В 90-ые годы Белоруссия оставалась единственной из республик распавшегося СССР, в которой подавляющее большинство населения искренне желало так или иначе воссоединиться с Россией. Пришедший к власти в 1994 году Александр Лукашенко умело использовал ностальгию по «старым добрым временам»: официальным флагом стал флаг Белорусской ССР, русский язык получил статус государственного, было объявлено о создании причудливого политического образования - Союзного государства России и Беларуси.
Возможно, Лукашенко и впрямь стремился к полной интеграции, рассчитывая при этом занять высший пост во вновь созданном Союзе. По крайней мере, внутриполитическим фактором в России белорусский президент действительно стал. Каждый желающий переизбраться на свой пост губернатор демонстрировал населению дружбу с «батькой», не избежал этого и сам Борис Ельцин в ходе президентской кампании 1996 года. Критиковать Лукашенко, тем паче ссориться с ним, российские политики просто боялись - это могло обернуться значительными электоральными потерями. Поэтому о лидере братского государства говорили либо хорошо, либо никак - что, в свою очередь, продолжало повышать его рейтинг среди россиян.
Из благоприятной политической конъюнктуры Александр Григорьевич мастерски извлекал экономические дивиденды. Российские нефть и газ поступали в братскую республику по внутренним ценам (часть полученного потом продавалась белорусами на Запад уже на вполне рыночных условиях). Отмена таможенных барьеров позволила на какое-то время заполнить автомобильный рынок России дешёвыми подержанными иномарками, ввезёнными через Беларусь, - многим тогда довелось поездить с «красными» номерами соседней страны. Фактическое дотирование Россией белорусской экономики позволяло сохранять на плаву экономическую модель Лукашенко - административно-социалистическую, не имевшую ничего общего с рынком, зато вызывавшую зависть большого числа россиян, чей жизненный уровень тогда оказался ниже, чем у белорусских братьев.
Александр Лукашенко имел вполне реальные шансы рано или поздно встать во главе России, пока вожделенное место не оказалось занято Владимиром Путиным. А когда рейтинг российского президента взмыл на недосягаемые высоты, диалог с белорусской стороной содержательно изменился. Вдруг выяснилось, что экономически зависящая от России братская страна умудрилась не передать под контроль великого соседа практически ничего из своих значимых активов, не создать реальных преференций для российского бизнеса, да и ничего конкретно не пообещать в плане дальнейшей интеграции. То есть, на введение единой валюты Минск вроде бы соглашался, но лишь при условии, что эмиссионные центры у новой валюты будут в обеих союзных столицах. На практике это означало бы, что белорусское правительство сможет подпитывать свою экономику «пустыми» деньгами, а инфляционный эффект при этом будет распределяться на всё Союзное государство.
А на первые же негромкие увещевания из Кремля, что пора бы, мол, и честь знать, Александр Лукашенко ответил несимметрично: заявил о необходимости движения Беларуси навстречу Европе. И запустил не слишком навязчивую, но настойчивую антироссийскую кампанию в СМИ, чтобы подстраховаться от потенциально возможной апелляции Москвы к белорусскому обществу через голову президента. И всё общение между братскими странами пошло по несложной трёхтактной схеме: «наезд» России - демонстративный шаг Белоруссии в сторону Запада - «отъезд» России с одновременными уверениями «батьки» в нерушимости славянского единства. В эту схему уложилась и полноценная «газовая война», и соседские разногласия помельче. Да ещё в ходе каждого обострения зарубежные политологи начинали публично размышлять: будет ли Лукашенко свергнут оппозицией при поддержке Запада или же сам приведёт свою страну на Запад в обмен на гарантии личной неприкосновенности.
Поначалу эта тактика Москву просто обескураживала и заставляла всякий раз идти на уступки. Уступки не прекратились и потом, но постепенно Россия научилась требовать чего-то взамен. Лукашенко стал идти навстречу, неохотно, по чуть-чуть, стараясь отдать одно и то же по два-три раза: чего стоит, например, история с передачей России частичного контроля над газотранспортной системой братской страны! Но с каждым конфликтом, с каждым очередным витком Белоруссия и Россия расходились всё дальше политически и ментально. Расхожее предположение, что Владимир Путин сможет остаться на высшем посту поле окончания своего второго срока, если форсирует объединение двух стран и станет президентом нового государства, поражало своей неадекватностью - к тому времени о полной интеграции никто уже не размышлял всерьёз.
Глобальный экономический кризис Россия попыталась максимально использовать для восстановления своего доминирования на пространстве бывшего СССР. На вопрос: «С кем вы, дорогие союзники?» ряду молодых государств пришлось отвечать предельно однозначно - в обмен на лояльность Россия щедро предлагала просто кредиты, кредиты, которые необязательно отдавать, и прямую финансовую помощь. Уязвлённым НАТОвцам пришлось даже свернуть свою основную перевалочную авиабазу в Центральной Азии, за которую они неплохо платили Киргизии. Объёмы финансирования оказались несопоставимы.
Упёрлась лишь Белоруссия. То есть, «батька», в своём стиле, не отказывался от признания Абхазии и Южной Осетии, но предлагал рассмотреть этот вопрос будущему созыву парламента, потом переносил на следующую сессию и так далее. Сигнал был адресован Европе, и она на него ответила, включив Белоруссию в программу «Восточное партнёрство». В России поначалу предполагали, что признание мятежных грузинских автономий будет разменяно на очередные льготные цены на газ. В январе президентами двух стран было достигнуто беспрецедентное устное(!) соглашение: при записанной в контракте цене в 210 долларов за тысячу кубометров Белоруссия может платить по 150.
Но не таков «батька» Лукашенко, чтобы продать важную для партнёра уступку за ненадёжное устное соглашение, которое и действовать-то будет от силы год, и оспорено может быть в любой момент! Абхазо-осетинский вопрос повис в воздухе. Россия приступила к воспитательным мерам. Сначала Минску не дали обещанный кредит в 500 миллионов долларов. К этому ходу белорусская сторона оказалась готова и не слишком расстроилась. Тогда на помощь был призван незаменимый глава Роспотребнадзора Геннадий Онищенко, прежде успешно защитивший россиян от вредоносного «Боржоми» и опасного молдавского коньяка. Главный санитарный врач фактически блокировал импорт белорусской молочной продукции, сославшись на несоответствие сопроводительных документов новым техрегламентам. Вряд ли Лукашенко просчитывал и этот вариант - иначе мы не стали бы свидетелями чересчур нервной публичной реакции. Однако за всплеском эмоций последовали абсолютно рациональные ответные действия. Сначала белорусский президент не приехал в Москву на заседание Совета коллективной безопасности ОДКБ, зная болезненное отношение России к теме военного сотрудничества с не столь уж многочисленными союзниками. Затем Витебская таможня приступила к сооружению стационарных постов на границей с восточным соседом.
В любое другое время сооружение фанерных будок, явно рассчитанных только на летний период, не произвело бы на Москву ровно никакого впечатления: даже тотальный контроль автомобильных грузов на белорусской границе для российского экспорта и импорта совершенно не критичен. Однако буквально накануне РФ объявила о прекращении переговоров об индивидуальном вступлении в ВТО, собравшись идти туда лишь в составе Таможенного союза России, Белоруссии и Казахстана. Возникновение на этом фоне таможенной границы между двумя из трёх членов ещё не созданного союза поставило бы Россию в глупейшее положение.
И Лукашенко вновь победил. Российская сторона объявила о снятии ограничений на импорт молока, приграничные будки разобрали на дрова, о перспективах создания Таможенного союза вновь заговорили уверенно. А Россия и Белоруссия оказались ещё на шаг или полтора дальше друг от друга. Похоже, что политика Москвы в отношении Белоруссии заходит в тупик. Какую линию выбрать? Продолжать снабжать режим Лукашенко дешёвыми ресурсами в обмен на тающую на глазах лояльность? Но возникает риск достаточно быстрого выхода Белоруссии из российской сферы влияния: преодолев экономический кризис, ЕС сможет предложить свою финансовую помощь взамен льготных цен на газ. Проявить жёсткость и более ни в чём не уступать? Но тогда Лукашенко с лёгкостью разрушит многие геополитические построения России под аплодисменты США и той же Европы. Приложить усилия для смещения бессменного президента? Но впитавший многолетнюю пропаганду белорусский избиратель не проголосует за гипотетического пророссийского кандидата, и переориентация Белоруссии на Запад лишь ускорится.
Есть, впрочем, ещё один сценарий. Большая соседняя славянская страна берёт своего рода шефство над Белоруссией, становится её «адвокатом» перед Западом и фактически за руку приводит её в сообщество демократических стран, попутно модернизируясь сама и наращивая собственное влияние в Европе. Только эта славянская страна не Россия. Это Украина.
http://www.politcom.ru/8362.html
